Продолжаются бои в Восточной Пруссии

Восточная Пруссия. Кенигсберг. Советские воины во время уличных боев в городе
© Репродукция Фотохроники ТАСС

МОСКВА, 22 февраля. /ТАСС/. Наши войска вели бои по уничтожению Восточно-Прусской группировки противника, сообщает Совинформбюро в сводке за 22 февраля 1945 года.

«Ожесточенные бои происходили в районе города Цинтен. Немцы превратили этот город в мощный опорный пункт своей обороны. Они построили железобетонные доты, отрыли глубокие противотанковые рвы, а на высотах, окружающих Цинтен, сосредоточили свыше 80 артиллерийских и минометных батарей. Советские части предприняли обходный маневр с севера, переправились через реку Штрадик и перерезали все дороги, ведущие из города на запад», — говорится в сообщении.

«Другие наши части ворвались в Цинтен с юго-востока. Завязались упорные уличные бои. Немцы много раз переходили в контратаки, но под ударами наших подразделений откатывались назад. Сегодня наши войска разгромили вражеский гарнизон и очистили город от немцев. В боях за Цинтен уничтожено до 4 тыс. солдат и офицеров противника, 41 танк, 10 бронетранспортеров и 60 орудий. Захвачено у немцев 40 орудий, 108 пулеметов и другие трофеи. Взято в плен 520 немцев».

Война на немецкой земле

В статье в «Красной Звезде» Илья Эренбург описывает то, что он видит в Восточной Пруссии — очаге германского милитаризма. Писатель вспоминает о зверствах немцах в Испании, Франции, на советской земле, свидетелем которых он был.

«Да, все это было, и этого нам не забыть», — пишет Эренбург. «Теперь наступает возмездие. Горят города. Отчаянно мычат недоенные коровы. Бродят одичавшие свиньи. Война ступает по немецкой земле. А если отъехать дальше в тыл, можно увидеть на дорогах десятки тысяч немок с детьми, которые плетутся на восток. Они пытались куда-то убежать, но не выбрались и теперь возвращаются назад. Идут старые немцы, подобострастно кланяясь. Один из них сказал мне: «Герр Сталин гат гезигт, их гее нах гаузе» («Господин Сталин победил, я иду домой»). Они не выглядят больше победителями эти «сверхчеловеки», — вспоминает Эренбург.

«О, разумеется, глядя на немецких детей и старух, я не испытываю злорадства, его не испытывают и наши бойцы, — подчеркивает писатель. — Мы не воюем с младенцами и не расправляемся со стариками: мы не фашисты. Но ведь не только дети перед нами, не только старики: вот пленные, вот фольксштурм, вот чиновники, помещицы, члены нацистской партии — вся Восточная Пруссия, за исключением небольшого мешка возле Кенигсберга, завоевана нами», — пишет он.

«И это — расплата. И это — справедливость. И не злорадство, а чистая радость овладевает мною, когда вижу самый разбойничий край Германии в огне, в смятении, а потом укрощенный, трепещущий, познавший нашу силу», — отмечает Эренбург.